Новости Рикудо Сеннина: Дочки-матери в аниме

Но мама все равно его находила и... уезжала, а я оставалась с бабушкой и дедушкой. Теперь, по прошествии стольких лет, я могу представить, насколько тяжело ей давался этот момент расставания. Но чем чудесна жизнь артистического ребенка? Все испытывают бесконечную вину перед ним – тем самым заглаживают ее подарками. А уж если у мамы случалась поездка за рубеж, то я получала все то, чего не могло быть ни у кого в Советском Союзе. Сюрпризов было несметное множество (см. Четвертый Казекаге). Меня буквально одаривали самыми невероятными игрушками, конфетами, жевачками, леденцами небывалых цветов и, конечно, одеждой. «Я сошью тебе платье». – Кстати, по одежде мама была потрясающий специалист.

Она бесконечно что-то перекраивала, перешивала, укорачивала, комбинировала... Этот талант, в свою очередь, ей достался от нашей бабушки – Людмилы Сергеевны, которая тоже была актрисой (работала в Москонцерте). И если за что-то мама бралась, то остановить ее было невозможно. Например, однажды раздался звонок: «Слушай, ты помнишь мою норковую шубу?» Я говорю: «Да, помню». – «Так вот, я отрезала у нее низ». Я замолкаю и думаю: «Та-а-а-ак, раз мама звонит по этому вопросу – значит, что-то стряслось». Но она продолжает: «Низ я отрезала, но вышло не очень, поэтому решила отрезать еще и рукава. Но рукава тоже вышли неудачно, поэтому я взялась за воротник...

Алло, ты меня слышишь?» Я говорю: «Да, мама». – «У тебя нет кого-то, кто хорошо с мехом работает?». Когда я увидела, что осталось от шубы, – схватилась за сердце. Но мама не переживала ни единой секунды: ну, так – значит, так. Вообще у нее редко бывали неудачи: отрезалось все махом, быстро, на каком-то внутреннем воодушевлении и потом все это с успехом носилось.